Бальзак в ярости.. (Страница 9 из 11)

Да ни с чем я не путаю, и в классическую трактовку это вполне вписывается.
Ладно, с кем я говорю про болевую ЧЭ...

Насколько я помню, нагрузка на болевую приводит к активизации творческой и попытками отбиться ею.

Для болевой ЧЭ это соответственно повышенная циничность, прагматичность и т.д.
- Дорогой, ты меня любишь ?
- Дура, а чем я по-твоему занимаюсь ?

Для болевой БЭ соответственно повышенная формализованность отношений, упор на формальную сторону вопроса.

Ну думаю, что тут уместно слово "бОльшее". Оно другое, а большее или меньшее судить сложно.

Это жизненные наблюдения. Что есть классика в соционике я плохо представляю, либо не читал, либо читал и уже забыл.

Нэт. Я писал о другом, что набухаццо, топор взять и влупасить или огрести по яйцам, это не ТИМное.

а в ярости я не бывала, нет. ну, не помню.
хотя в состоянии аффекта -- регулярно. и именно что сужение даже не только сознания -- кажется, что поле зрения в этот момент сужается и прешь таким вектором на объект -- "сделать больно, сделать больно, сделать больно". но это не МегаЯрость, потому что какой-то минимальный контроль над собой я все же сохраняю, ну и вообще, не может МегаЯрость так часто случаццо )

Почему, я спокоен, как никто.

Всем заинтересованным могу помочь. Я умею доводить. Выберите Бальзака поколоритнее и устроемте зрелище. В реале, в реале конечно.

"…вот как это бывает: какой-нибудь малаец, человек простой и добродушный, сидит и тянет свою настойку... сидит, отупевший, равнодушный, вялый... как я сидел у себя в комнате... и вдруг вскакивает, хватает нож, бросается на улицу... и бежит все вперед и вперед... сам не зная куда... Кто бы ни попался ему на дороге, человек или животное, он убивает его своим "крисом", и вид крови еще больше разжигает его... Пена выступает у него на губах, он воет, как дикий зверь... и бежит, бежит, бежит, не смотрит ни вправо, ни влево, бежит с истошными воплями, с окровавленным ножом в руке, по своему ужасному, неуклонному пути... Люди в деревнях знают, что нет силы, которая могла бы остановить гонимого амоком... они кричат, предупреждая других, при его приближении: "Амок! Амок'", и все обращается в бегство... а он мчится, не слыша, не видя, убивая встречных... пока его не пристрелят, как бешеную собаку, или он сам не рухнет на землю..."

(C.Цвейг)

Или вот у Ильясова, еще одна форма сужения сознания:

Маленький тощий человечек  с морщинистым желтым лицом. Но жилистый, крепкий. И  всегда веселый.  "Озорной Клоп". Тот самый, который всего несколько дней назад собирал  его в путь. И, благодушно посмеиваясь, рассказывал, как он попал к хашишинам:
     -  Меня,  знаешь, с детства держали  в  страхе. Хотя я и был не озорнее других,  разве  что  малость  нетерпеливее.  Отец  запугивал   плетью,  мать
проклятьем, учитель тростью. Я  вырос, стал землю пахать - кто только мне  и чем не  угрожал!  Староста  -  стражником, стражник  - темницей. Священник - адом,  небо - неурочным  градом. Помещик - что  землю отнимет, эмир - голову снимет. Женился - жена взялась стращать: то она утопится, то она  отравится.
То пойдет к судье - кадию. То убежит к своей матушке. Живого места во мне не осталось! Внутри все  почернело от яда, как  у рыбы-маринки. Нельзя человека то  и  дело  пугать. Однажды, со  страху,  я зарезал жену,  перебил половину селения  и  укрылся  в  секте. На рай,  загробное воздаяние мне  наплевать Я мститель.  Отчаянный.  Самому  повелителю  нашему  шею могу  свернуть,  если обидит. Теперь я уже никого не боюсь. Сам навожу ужас на всех. Убиваю и буду убивать,  кто  встанет поперек  дороги. Отцов, матерей,  учителей.  Старост, священнослужителей  и  прочих.  Я  ненавижу  всех! И  буду их убивать,  пока живой...