Биржа форсайтизмов (Страница 20 из 42)

настроение сбивают?)

Onee-chan пишет:

настроение сбивают?)

Точно! Эх, надо бы пометки делать, иногда ну до того смысл меняют предложения, аж страшно )

"Как-то раз американский физик-экспериментатор Роберт Вуд (1868 -1955 гг.), довольно эксцентричный человек, любитель всяких острых ощущений, решил проделать на себе рискованный опыт - испытать действие наркотика. С большим трудом раздобыв опиум, он накурился этого зелья и впал в забытье. Придя через некоторое время в сознание, он вспомнил, что, находясь в одурманенном состоянии, напал на какую-то чрезвычайно глубокую и важную научную идею, но на какую именно - начисто вылетело из головы. Тогда Вуд решил повторить опыт в надежде, что ему посчастливится вновь обрести ускользнувшую мысль. И действительно, как только начало сказываться наркотическое действие опиума, забытая мысль не замедлила возникнуть в уме ученого. Чувствуя, что сознание вот-вот покинет его, Вуд сумел в последний момент сконцентрировать волю, записать идею на бумажке и впал в беспамятство. Очнувшись, он с ликованием подумал об удачном исходе столь трудного и опасного опыта и, дрожа от нетерпения и пережитого, поспешно развернул бумажку с драгоценной записью. На ней он прочел: "Банан велик, а кожура еще больше…"

Всякому безобразию есть свое приличие.

Наравне с землей, водой, воздухом и огнем, -- деньги суть пятая стихия,
с которой человеку чаще всего приходится считаться. В этом одна из многих --
возможно,  даже главная -- причина  того, что сегодня,  через  сто лет после
смерти Достоевского, произведения его сохраняют свою актуальность.  Принимая
во внимание вектор экономической эволюции современного мира, т.е.  в сторону
всеобщего  обнищания  и  унификации  жизненного уровня,  Достоевского  можно
рассматривать как  явление пророческое. Ибо  лучший способ избежать ошибок в
прогнозах на будущее -- это взглянуть в него  сквозь призму бедности и вины.
Именно этой оптикой и пользовался Достоевский.

Страстная поклонница писателя Елизавета Штакеншнейдер  -- петербургская
светская дама, в салоне которой в 70-х и 80-х годах прошлого века собирались
литераторы, суфражистки, политические деятели, художники и т. п.,-- писала в
1880 году, т.е. за год до смерти Достоевского, в своем дневнике:
     

▼Spoiler

"...но он мещанин. Да, мещанин. Не  дворянин,  не семинарист, не купец,
не  человек  случайный, вроде художника или ученого, а именно мещанин. И вот
этот мещанин  --  глубочайший  мыслитель и гениальный писатель...  Теперь он
часто бывает в  аристократических домах и даже в великокняжеских и, конечно,
держит себя везде с достоинством, а все же в нем проглядывает мещанство. Оно
проглядывает в некоторых чертах, заметных в интимной беседе,  а больше всего
в  его произведениях...

для  изображения большого  капитала огромной цифрой
всегда будет для него шесть тысяч рублей".
     

▼Spoiler

Это, конечно, не совсем верно: в камин Настасьи Филипповны  в  "Идиоте"
летит сумма несколько большая, чем 6 тысяч рублей. С другой стороны, в одной
из   самых  надрывных   сцен  мировой   литературы,   неизменно  оставляющей
мучительный  след  на читательском сознании, капитан  Снегирев  втаптывает в
снег  не более двухсот рублей.

Суть  дела, однако, в том, что пресловутых  6
тысяч рублей (сейчас это примерно 20 тысяч долларов) было  достаточно, чтобы
прожить примерно год в приличных условиях.
     

▼Spoiler

Социальная  группа,  которую  г-жа  Штакеншнейдер -- продукт социальной
стратификации  своего  времени  --  именует  мещанством,  сейчас  называется
"средним  классом",  и   определяется  эта   группа  не   столько  сословным
происхождением,  сколько  размером  ежегодного  дохода.   Другими   словами,

вышеназванная сумма  не означает ни безумного богатства, ни вопиющей нищеты,
но попросту сносные человеческие условия: т. е. те условия, которые и делают
человека --  человеком. 6 тысяч рублей суть денежный эквивалент умеренного и
нормального существования, и если чтобы понять это, нужно быть мещанином, то
ура мещанину.
     Ибо  устремления большинства  человечества сводятся именно к этому -- к
достижению нормальных человеческих  условий. Писатель,  которому шесть тысяч
представляются  огромной суммой,  таким  образом,  функционирует  в  той  же
физической и психологической  плоскости, что  и большинство  общества. Иными
словами,  он  описывает  жизнь  в ее собственных, общедоступных  категориях,
поскольку,  как  и  любой  естественный  процесс, человеческое существование
тяготеет  к  умеренности.