Helga пишет:Потому что Механик так и не признал, что сам по себе учебник по криминалистике (а равно любой другой учебник и подобная университетской система преподавания) к уликовой парадигме не имеет ни малейшего отношения...
.
ну вот теперь-то Механик точно не признает. И не только не признает, но будет утверждать обратное!
Хельга, следи за руками — Механик щаз фокус будет показывать!
Гексли замечает в одном из своих сочинений: "Величайшие результаты, полученные наукою, добыты не какою-нибудь таинственною способностью, а обыкновенным умственным процессом, применяемым каждым из нас в самых скромных ежедневных делах. Полицейский открывает преступника по следам его шагов таким же точно умственным процессом, каким Кювье восстановил образ исчезнувших животных Монмартра на основании одних только остатков их костей. Дама, заключившая из найденного на платье пятна, что кто-то опрокинул на ее костюм чернильницу, совершает такой же процесс дедукции и индукции, как Адамс и Леверрие, открывшие новую планету. В действительности, ученый только сознательно и с точностью применяет те же методы, которые мы беззаботно, не давая себе отчета по простой привычке, прилагаем в жизни по каждому ничтожнейшему поводу".
Сделанные замечания о тождестве приемов при исследовании фактической достоверности в науке и в жизни наводят на мысль, что, если мы желаем с успехом прилагать эти приемы, то должны познакомиться с их основаниями. Такое ознакомление в особенности необходимо там, где, как, например, в уголовном процессе, мы должны установить условия, обеспечивающие возможно точное исследование достоверности факта. Вот почему в теории уголовно-судебной достоверности необходимо остановиться на общем учении об исследовании фактической достоверности
Владимиров Л.Е.
Учение об уголовных доказательствах. (Учебник из библиотеки Академии МВД —бывш. высшая школа МВД)
…в 1880 году Томас Хаксли в своем цикле лекций, посвященном пропаганде дарвиновских открытий, применил выражение “метод Задига” для обозначения общего методического принципа, объединявшего историю, археологию, геологию, физическую астрономию и палеонтологию: иначе говоря, речь шла о способности к ретроспективному пророчеству. Подобные дисциплины, глубоко проникнутые диахронией, не могли не обращаться к уликовой или дивинационной парадигме (и Хаксли прямо говорил о “дивинации”, обращенной к прошлому [Huxley T. On the method of Zadig: Retrospective prophecy as a function of science. - In: Huxley T. Science and culture. London, 1881. P. 128-148. Публикация представляет собой текст лекции, прочитанной годом раньше; внимание к этому тексту привлек Мессак все в той же монографии: Messac R. Op. cit. P. 37. На с. 132 Хаксли объяснял, что “even in the restricted sence of “divination”, it is obvious that the essence of the prophetic operation does not lie in its backward or forward relation to the course of time, but in the fact that it is the apprehension of that which lies out of the sphere of immediate knowledge; the seeing of that which to the natural sense of the seer is invisible”. Ср. также: Gombrich E. H. The evidence of images. - In: Interpretation./Ed. by C.S.Singleton. Baltimore, 1969. P. 35 sqq.]), отклоняя галилеевскую парадигму. Если причины не поддаются воспроизведению, остается лишь заключать к ним от следствий.
1. Нити, составляющие это исследование, можно сравнить с нитями ковра. И сейчас мы уже можем видеть, как они соединяются в плотную и однородную ткань. Можно убедиться в единстве и связности образовавшегося рисунка, если скользить по ковру взглядом в разных направлениях. Можно идти вертикально: и тогда мы получим последовательность типа Серендипп - Задиг - По - Габорио - Конан Дойль. Можно двигаться по горизонтали: и мы увидим, как в начале XVIII века аббат Дюбо перечисляет в одном ряду, по степени убывания недостоверности, медицину, знаточество и опознание рукописей [(Dubos J.-B.) Reflexions critiques sur la poesie et sur la peinture. T. 2. Paris, 1729. P. 362-365 (частично процитировано в вышеуказанной статье: Zerner H. Giovanni Morelli... P. 215. Note)]. Можно двигаться даже по диагонали, перескакивая из одного исторического контекста в другой: и тогда за плечами мсье Лекока, который лихорадочно обшаривает “занесенный снегом пустырь”, усеянный следами преступников, и сравнивает его с “огромной белой страницей, на которой люди, разыскиваемые нами, начертали не только свои передвижения и шаги, но также и свои потаенные мысли, упования и страхи”, - за плечами мсье Лекока [Gaboriau E. Monsieur Lecoq. Vol. I: L’enquete. Paris, 1877. P. 44. На с. 25 “юная теория” молодого Лекока противопоставляется “старушке-практике” старого полицейского Жевроля, “сторонника позитивистской полиции” (с. 20), который ограничивается внешней стороной вещей и поэтому не может увидеть ничего] встанут сочинители физиогномических трактатов; вавилонские прорицатели, читающие послания, написанные богами на камнях и на небесах; наконец, охотники неолитической эры.
Этот ковер и есть парадигма, которую мы называли попеременно, в зависимости от контекстов, следопытной, дивинационной, уликовой или семейотической. Очевидно, что все эти прилагательные не синонимичны друг другу; однако все они отсылают к общей эпистемологической модели, артикулированной в различных дисциплинах, между которыми часто обнаруживается связь в виде заимствования методов или ключевых понятий.
К. Гинзбург
Приметы
Уликовая парадигма и ее корни
И об авторах:
Леонид Евстафьевич Владимиров (1844-?) - ординарный профессор, доктор права.
Окончил курс в Харьковском университете; защитил магистерскую диссертацию "О значении врачей-экспертов в уголовном процессе" (Харьков, 1869) и докторскую "Суд присяжных. Условия действия суда присяжных и метод разработки доказательств" (Харьков, 1873); до 1892 г. состоял в Харьковском университете профессором уголовного права. В 1893 г. вступил в сословие московских присяжных поверенных.
Л.Е.Владимиров обосновывал необходимость привлечения к судопроизводству экспертов - специалистов по психологии, которые имели бы право знакомиться с материалами дела, обследовать подсудимого, допрашивать участников процесса.
С помощью «медико-психологического» исследования в уголовном процессе, полагал Л. Е. Владимиров, следует устанавливать физическую и психическую эволюцию преступника, возможные отклонения от нормы в психических процессах, определять „свободу воли" и мотивы преступления, семейную обстановку, где формировался преступник и т. п. Он указывал, что преступление может быть результатом психического состояния, поэтому во избежание ошибок в анализе преступления необходимо применять медико-психологическое исследование. Л. Е. Владимиров считал, что как болезнь поражает преимущественно те организмы, гибель которых благоприятна для ее развития, так и социальные причины, порождающие преступления, ищут себе благоприятной почвы в индивидуальном характере.
Идеи Л.Е. Владимирова в дальнейшем положили начало разработке проблем судебно-психологической экспертизы. Им вводится в научный обиход термин «психология уголовного процесса», под которым он понимал «психологическое обследование как совершенного преступления, так и доказывания».
Л.Е.Владимиров высказывал убеждение, что свет для криминалистики блеснет не из кабинета юриста, а из клиники психиатра и лаборатории психолога.
Карло Гинзбург - одна из самых ярких фигур среди сегодняшних историков культуры. Родился в Турине в 1939 г., в настоящее время - профессор Болонского университета и Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. С начала 1960-х гг. занялся изучением колдовства и ведовства в Италии XVI века, почти на десять лет предвосхитив всеобщий интерес к этому кругу тем в мировой исторической науке. Это направление исследований Гинзбурга отразилось в статье “Ведовство и народная религиозность” (1961), книгах “Бенанданти. Ведовство и аграрные культы в XVI-XVII вв.” (1966), “Ночная история. Дешифровка шабаша” (1989); некоторые идеи последней из указанных работ суммированы в переведенной на русский язык статье 1984 года “Образ шабаша ведьм и его истоки” [Гинзбург К. Образ шабаша ведьм и его истоки. - В кн.: Одиссей. Человек в истории. 1990. М., 1990. С. 132-146]. Вместе с тем научные интересы Гинзбурга отличаются принципиальной широтой и разнообразием. Перечислим лишь несколько работ: книги “Сыр и черви. Жизненный мир мельника XVI века” (1976), “Исследования о Пьеро делла Франческа” (1981), статьи “От Варбурга к Гомбриху: методологические заметки” (1966), “Тициан, Овидий и коды эротической фигурации в XVI веке” (1978), “Германская мифология и нацизм: об одной старой книге Жоржа Дюмезиля” (1984), “Репрезентация: слово, идея, вещь” (1991).
Механику кажется что соцьоников должна заинтересовать связь цитат из двух публикаций именем собственным, на которое независимо друг от друга ссылаются два автора — Томас Хаксли (Гексли, в "старой" транскрипции)
: