Пожалуйте в эту часть моей Вселенной! (Страница 5 из 7)

Только если по русскому или литературе, на остальных внимания не обращала. Нет, не часто.

У меня мама учитель, я выросла среди учителей. Спорила редко, но перед тем, как поспорить тщательно подбирала аргументы, чтобы не прогореть. Если знала, что прогорю, никогда не начинала.

Практически всегда, см. пункт выше. Если не получалось, искала новые аргументы, и начинала заново, пока не добивалась своего. Но происходило это не сразу, а через время и только тогда, когда ме было интересно.

Нет, скорее из-за своей исключительности. А хотя было такое: нужно было принять точку зрения важных и умных дядек относительно истории государства, а я смотрела объективно и меня долго наставляли "на путь истинный" школьные преподаватели, ломали меня долго. Перешагнув через свои убеждения я пошла-таки на городскую олимпиаду и написала "как надо было", заняла место, но долго плевалась и больше никогда не ходила. А в основном убирали как сильного соперника "избранных деток" важные дяди и тети.

Вот, здесь до 6,5 лет, остальное частями и попозже

Родилась я 19 января 1989 года со славным именем Надежда. Первые мои воспоминания связаны с домом бабушки, там мы жили. Самым теплым до сих пор является подарок на Новый Год: такой большой календарь с библейскими персонажами, каждый день нужно было открывать окошечко и доставать оттуда конфетку. Но я не понимала, зачем ждать каждый день, если я могу за раз открыть столько, сколько мне хочется.

У меня было маленькое одеялко с гномиком, бело-розове, которое баба привезла с Болгарии. Слово это казалось мне волшебным и магическим – Болгария (все, что было привезено оттуда – было особенным). Было тогда в нем что-то томящее, загадочное, даже мурашки по коже бегали. Было и еще одно одеяло оттуда же. Большое, белое с желтым цветком. Я знала, что когда вырасту, буду спать под ним. Мне двадцать. Последние года два-три я действительно укрываюсь им.

Были куклы. Одна была любимой, с остальными не играла. Ее бабушка двоюродная из Балхаша подарила. Кукла сразу мне понравилась, она была в плаще или пальто, с красивой шляпкой. Этим она отличалась от остальных, которые у всех в платьях. Она была очень элегантна (тогда мне это слово было незнакомо, но я так чувствовала), поэтому очень нравилась. Я хотела стать такой же. В барби я не играла. Мне они казались неправильными. Были одинаковыми, взрослыми, неправильно-красивыми, меня раздражало то, что в них играли все поголовно, боготворили их. Барби казались мне взрослыми девушками, но настоящие были живыми, умными, интересными, а эти – игрушечными и глупыми. Неужели никто не видел этих различий. Мне хотелось иметь шикарную барби, с домом-чемоданом. Там бы я обустроила все красиво… И она бы там жила. А потом бы у нее появился Кен и пара подружек. Но финансы не позволяли тогда. Кена у меня никогда не было, я чувствовала себя неуютно (так же, как и сейчас – нет парня и чувства такие же!!!! Боже мой!)

Однажды тетя подарила на день рождения барби, которая была непохожа на остальных: красивое платье в горошек, до колен, просто шикарное платье и ВОЛОСЫ! Она была не блондинкой!!! Она была красива. Очень красива. И по качеству лучше. У нее гнулись руки. Ноги были резиновыми – не пластмассовыми. И я гордилась ей. Я хотела такие же красивые длинные густые волосы, как у нее.
Очень нравились мозайки, конструкторы, кубики и машинки. Все это было привезено из сказочной Болгарии, поэтому имело всегда особую ценность.

А однажды бабуля привезла гоночные машинки! Ни у кого таких не было. Даже мальчишки в садике завидовали и просили подарить. А однажды мы сидели в песочнице, кто-то закапывал машинку, пока другие отворачивались, а потом они откапывали. А одну так и не откопали. Я сразу поняла, что ее украли – закопали в другом месте. Перерыла всю песочницу лопаткой, но так и не нашла. Было обидно: кто-то из моих друзей меня обокрал.

События из садика я помню гораздо лучше событий школьной жизни примерно до 7-го класса. Наверное, потому что в садике были новые эмоции и ощущения, которые до сих пор имеют место быть.
В детском саду я оказалась, когда мне было года два. Я помню запах и атмосферу. Утренники, группы, детей, воспитателей, мам и пап моих друзей. В группе я всегда была кем-то вроде старосты: мое мнение имело вес среди детей, я некогда не ругалась по пустякам. Я могла обидеться, это да. И сильно. Раньше всех научилась читать, воспитатели оставляли меня читать всей группе книжки, а сами куда-нибудь уходили.

Я была аккуратной, ответственной, умной, всегда учила самые длинные стихи на утренники, мне это легко давалось, а на открытом уроке, когда показали нечто вроде крашенного спичечного коробка и спросили что это, я сходу выдала, что это параллелепипед. Мама до сих пор рассказывает, какие лица были тогда у остальных родителей. Короче говоря, я была звездой: танцевала всегда в первом ряду, заставляла и всегда сама убирала игрушки (а дома – с барабанным боем. Никак не могла понять: вот квартира, других детей нет, значит это – моя территория, почему я должна убирать игрушки со своей территории? А вот в садике – территория общая. Там нужен порядок)

Были свои законы в садике: друзья перед тихим часом ставили стульчики рядом (мы ставили их вдоль стен), если вы не дружите, значит, НИ В КОЕМ случае ставить рядом нельзя. Если решился, значит было ясно: это предложение дружить. На что отвечали таким же образом: убираешь свой стульчик дальше - значит нет, оставляешь – может быть. Ставить стульчик рядом со стульчиком «звезды» было почетно и лестно.
Конструктор и игрушки тоже имели место в детской иерархии. Активным мальчикам конструктор принадлежал по цветам: самыми крутыми считались те, у кого черный и синий цвета, белый и желтый – позор. Места у стола с карандашами тоже были привилегированными. Если там сидели простые, или те, кто «ниже уровнем», они уходили, когда приходили «звезды», к которым относились активные  и уверенные в себе товарищи.

Стояло в группе около 4х столов, кушали мы там и занимались тоже, за каждым по 6 человек. Я сидела в центре своего стола, напротив - моя первая любовь, остальных не помню. Места были закреплены. Были и отношения между столами. Что интересно, это имело силу только пока мы за ними сидим, как только мы вставали, т.е. группа стола распадалась, распадались и само отношение  к другим стОловым группам. До сих пор, когда я вспоминаю, где право и лево, вижу этот стол, себя за ним, там я поняла, где эти левы-правы располагаются.

Была у меня в садике лучшая подружка – Катя. Она была как бы после меня, на втором месте. Во всем. А хотела быть на первом. Подражала мне, помню. Но я закрывала на это глаза – ведь подружка же! И когда надо – поддержит, и весело было.

Сашка. Первая любовь. Помню, как он подставил стульчик перед тихим часом к моему, я насторожилась, огляделась. А он так уверенно, как ни в чем не бывало двигает все ближе и ближе. Молча смотрю на Сашку. Он говорит: «Я тебя люблю!». «Я тебя тоже!» - почему-то произношу я. Он был самым ярким и активным мальчиком. Он был лидером для всех мальчишек – ему принадлежали черные детальки конструктора. Он был очень похож на Кри-Кри из «Элен и ребята» и поэтому мне очень нравился. Он нравился многим девчонкам, но теперь я знала, что выбрал меня. Именно с того момента воспоминания становятся яркими, четкими, я даже чувствую запахи.

Мы танцевали с ним на утренниках, играли. Переспорить его было трудно. Он не давал слабины. Иногда я терялась в разговоре с ним, когда рядом были другие дети, тогда он снисходительно улыбался (а все наблюдали, что же будет) и говорил, что я права, что он тоже так считает.  Но преподносил так, что он внимательно меня выслушал и пришел к выводу, что мое мнение имеет право быть. Другие мальчики даже не пытались за мной ухаживать. Боялись его. Мы писали друг другу записки, один раз воспитатель сказала, что будем делать мишек. Нарисовали, разукрасили, а потом их надо было положить в шкафчик к  другу. Это было в средней группе. А я в тот день принесла большую куклу. Саша открывает шкаф, кукла падает на него, он в ярости заталкивает и куклу и нарисованное чудо, пока я кладу мишку к нему (в его шкафу висит его курточка, там пахнет им, я так счастлива), он идет мимо, со злостью смотрит на меня и говорит: «Я тебя люблю, а твои куклы, блин…» Мне смешно, по-доброму. Думаю, как же я его люблю, какой же он милый.

Я начала его ревновать к Ангелине, когда услышала, что кто-то на тихом часу говорил о них. Мне стало обидно. Эта обида была перемешана со злостью и яростью, мне хотелось его убить, разорвать, оттолкнуть ее, так дорого для тех времен одетую, с ее фиолетовым, ой-ёй-ёй, джинсовым сарафаном, я сразу поняла, что он повелся на тряпки. Дурак! (очень грубое, ругательное, матершинное, грязное слово!!! тогда). Благо, она быстро уехала в свою Германию, туда ей и дорога! Главное, что Саша со мной и больше ничего не угрожает. А я до сих пор не люблю Германию.

Однажды нам воспитательница сказала, что мы – люди взрослые и теперь на грядущий утренник мы, как всегда будем танцевать парами, но мальчики сами выберут девочек. Я жду его, ищу глазами. Он проходит мимо, идет и приглашает Настю. Ее? С ума сошел? Она страшная и глупая! Подумаешь, что художница! А я что? Я гневно оборачиваюсь и вижу улыбающееся лицо Андрея. Как же хотелось дать ему в рожу, этому Андрею. Хоть я знала, что он не при чем. Но он был не из звезд. Обидно. Какое унижение. Я, стиснув зубы, взяла его за руку и мы стали учить танец. Дня через два, когда наконец-то у нас была физкультура в зале, под музыкальный аккомпанемент, мы строем зашли в спорт зал. Я, вызвав всеобщее удивление, без спросу вышла из строя и направилась прямиком к пианино. До сих пор считаю этот поступок серьезным и важным.
-Людмила Нестеровна! – окликнула я концертмейстера, она закончила играть и растеряно оглянулась, - Или Вы меня ставите танцевать с Привальневым, или я не знаю, что я сделаю! Он пригласил Настю! Понимаете? Я! Я БУДУ С НИМ ТАНЦЕВАТЬ!

Помню ее глаза. Удивленные. Добрые. Она смотрела на ребенка, но тут увидела кого-то другого. Во мне. И так, как говорят со взрослыми, пообещала, что обязательно поставит. На след. репетиции она сказала саше, что тот будет танцевать со мной. Я взяла его за руку и подумала, что никуда он от меня не денется.
Он попросил номер моего телефона, сказал, что будет звонить. На радостях влетаю в квартиру, беру карандаш, листок – на кухню, там все мои сидят. Сейчас я узнаю свой телефон.
- Зачем? – спрашивает бабушка
- Сашка просит! Будет звонить!
- Нет, Надя, ты ему сразу не говори! – мама.
- Да, скажи послезавтра, пусть подождет. Так девочки делают. – папа.
Они вообще в своем уме???
- Нужно немного поломаться…
Да вы о чем? Просто телефон! 6 цифр! Да мы же любим друг друга! Тогда я не поняла. Мне казалось, они говорят со стенами, потому что рассудок, я не имела понятия, что за ахинею они несут. Они не поддержали мою искренность и нежность по отношению к любимому человечку, а стали говорить о каких-то общих правилах, условностях… Я дала ему телефон с тяжелым сердцем, но на следующий день. Я не знала, кто был прав, я или родители, они же взрослые…

Заболела. Какой-то несчастный месяц или меньше. И вот, первый день в садике. Катя на прогулке заявляет, очень гордо, унижая меня каждым словом все больше и больше: «Я с твоим Сашкой на тихом часе под кроватью целовалась, понятно? Я теперь беременная!»

Как описать то, что со мной творилось… Моя подруга… ладно по мелочам, но так предать меня. Саша? Да, ладно! Мужчины непостоянны, это мы уяснили… (ребенок в садике!!!) А как же дружба? Подруга называется… может, она все придумала? Да тем не менее… Больно, еще больнее… Она хочет быть лучше, но у нее никогда не получится, ведь я – это я. Я понимаю это, она нет. Сколько же боли было причинено детской завистью, чужой завистью. Завистью подруги.

Летом меня в сад не водили. Мы едем в автобусе, желтом, страшненьком таком, маленьком. Сидим впереди с мамой или бабушкой, тут заходит наша нянечка Анна Ивановна и садится напротив, чтобы было удобно разговаривать. О том, о сем и вдруг:
- Надюша, Саши больше не будет…
- Почему это? – шутит, наверное, вон, улыбается.
- Он  в школу пошел, мама хочет, чтоб шел с шести лет…
Я отворачиваюсь к окну, там мелькают люди, дома… Слышу, они продолжают разговор без меня. Моя жизнь окончена. Я больше его никогда не увижу.

Подготовительная группа. Без него. С Катей. Мальчики наконец-то стали за мной ухаживать, потому что Саши не было, но меня это раздражало. Вторым по популярности были Олег с Филиппом. Кате нравился Олег, мы с ним были друзьями, Филя мне не нравился. Вставал на тихом часе, когда воспитатель уходила и устраивал шоу: снимал трусы и крутил пиписькой. А все смеялись. Я знала, что с него много не возьмешь, но он был очень самоуверенным и наглым. А Олежка – классным парнем. Олег стал ухаживать за мной, Филя – за Катей. Мне было тяжело говорить Кате, что Олежик мне симпатичен, я молчала, мне нравилось, что он ко мне приставал, а на Катьку не обращал внимания. Сладкая месть. Длиною в год.

Концертмейстер Людмила Нестеровна была его мамой. Однажды на прогулке она подошла к нам, разговаривала с воспитателем, я стояла рядом. Подбегает Ксюшка и, вся такая красная, но довольная выдает ей: «А Олежка сказал, что хочет с Надей трахаться!!!» Откуда берутся дети, мы не знали, смысл этого слова был известен очень слабо, но примерно – тереться телами, вроде того.

Тишина. Ступор. Я думаю о том, какая же Ксюша тупая! Л.Н. спрашивает, а знает ли Олежка, что означает это слово. Ксюша: «Да, знаем мы, знаем!!!» Господи, - думаю я, какая же она все-таки тупая.
На наш выпускной готовились тщательно. Я с издевкой просила у Кати, не против ли она, что я буду заходить и танцевать с Олежкой. Она согласилась. Мне сказали, что на выпускной придет Сашка. Как я его ждала!!!

6 июня 1996 года. Выпускной подготовительной группы А детского сада №71 «Почемучки».
Он сидит среди гостей. В брюках (очень деловой, потому что ученик) и красной футболке с Микки-Маусом. У него такой потерянный взгляд. Почему он не радуется? Ему так грустно… Я весь утренник наблюдала за ним, действо меня не очень интересовало. Мне важно было поговорить с ним. Нам вручили дипломы, подарили по красно розочке (я раскладывала дипломы так, что мой и Олега лежали друг за другом, катин – засунула дальше, когда награждали, я злорадствовала). Потом нас повели за стол. Сашку посадили между мной и Катей. Я отдала ему половину банана и яблоко (в то время фрукты - это было вау!!!  И на каждого было по одному), а потом я плакала, хотела, чтобы нас отвезли ко мне домой, как и обещали.

Мы втроем сидели в спальне и Сашка рисовал на доске детской, которая, когда ее поднимаешь, все исчезает, цифры из точек. Это было необычайно красиво. Катя пошла в туалет. Я спросила его, робко так, опустив взгляд, готовясь услышать самое страшное, любит ли он меня или в школе полюбил другую девочку, а он, глядя  глаза, сказал, что никого он там не полюбил и по-прежнему любит меня. Скоро его забрали, а мы с Катей уснули на родительской кровати. Я помню, с каким чувством засыпала: я очень хотела, чтобы он был тут, в этой комнате, чтобы мы никогда не расставались, но мы больше даже никогда не разговаривали.
Недавно встретились в агенте, он практически ничего не помнит, но нет-нет общаемся так, ни о чем, но это другая история…

Да, ходила. Своего цирка у нас нет, только приезжие.

В детстве нас часто водили, но я практически ничего не помню. Есть один яркий момент: парнь стоял на неустойчивых цилиндрах, они были положены друг на друга, штук пять или шесть, разные по размеру (или мне так казалось) и еще жонглировал. Животные всякие были, факиры, фокусники, помню, что фокусы нравились, но что было конкретно, не помню.

Однажды я случайно попала на уличное представление, приезжали бродячие цыгане, народу было много (это я уже чуть старше была, лет 10-11, наверное) Выступали они на территории ярмарочного комплекса, люди, шедшие с базара останавливались посмотреть. Там были парни (я о цыганах), разных возрастов. Кто-то бросал гири, еще что-то было, а потом они ходили по канату, натянутому очень высоко, без страховки. Было страшно. Сердце замирало. Вышел самый маленький, не помню, сколько ему было лет. Он прыгал по канату! Бегал, попой на него падал, подпрыгивал, вставал на ноги и снова прыгал, широко всем улыбался. Это было нечто!!! Я искренне восхищалась ими и думала о том, как  им живется. Люди хлопали, просили еще, все почему-то были счастливы. Потом этот мальчик пошел по кругу собирать деньги, продолжая улыбаться. Я удивилась: ему было не стыдно брать деньги за свое мастерство. Он наслаждался и выступлением, и реакцией зрителя, и щедрым вознаграждением.

Прошло какое-то время, в газете появилась статья, о том, что всю семью перерезали  и обокрали где-то в пути...

*устало поднимает заплывшую морду лица с клавиатуры*
да. в трезвом уме и светлой памяти, в присутствии свидетелей я ответственно заявляю: пересмешник заебал меня своим единственно_верным_мнением. давно и надолго.
аминь.
*падает обратно на клавиатуру*

о! Пересмешник,а про меня почитай пожалуйста,лан?... *скромно опустила глазки*

ужас,ужас,ужас...чувствую себя таким эгоистичным существом...человек там весь в работе...не ест,не спит может,отдохнуть даже времени нет,а я тут видите ли......извини

М, кстати, на парах читала описание Дюмы, очень много про меня, особенно поразило то, что по запаху может опеределить вкус и степень готовности блюда, действительно так!  Да и в остальном...

Да, и еще. Когда я знаю свой ТИМ, слабые стороны, или как там по-научному, слабые функции, как я могу их изменить, скорректировать? Это реально? Каким образом?

С какой литературы сообразнее начинать изучение соционики. Как мне эти знания могут пригодиться в общении в людьми?

Да, фрау хорошо растолковала. ППКС.

Подписываюсь Под Каждым Словом.