И меня, пожалуйста...

Тем, кто меня давно типит в ВЭЛФ

Я так долго не соглашалась, потому что неправильно представляла себе 1В. Прочитала - легло следущее:

----------------------------
"Царя" ни в коем случае нельзя назвать существом аморальным, он чтит закон и не любит нарушать сложившиеся в обществе нормы, но некоторая раздвоенность, связанная с двухступенчатой картиной мироздания, в этике и праве 1-ой Воли присутствует. Безусловное исполнение всех правил, по ее мнению, необходимо для существ, принадлежащих ко второму, низшему миру. Что касается существ
высшего мира, то для них соблюдение норм права и морали должно, но не
безусловно, а постольку-поскольку, и есть ситуации, когда высшая
целесобразность дозволяет их нарушение.  Мотивировки здесь находятся самые разные, но в итоге всегда оказывается, что конечная цель аморализма 1-ой Воли - власть.

С двухступенчатой картиной мироздания в сознании 1-ой Воли связана еще одна любопытная, многих обманывающая черта поведения "царя": его мнимый демократизм. Дело в том, что 1-ая Воля действительно относится к окружающим ровно, не различая чинов и званий. Однако источник этого явления не в природном демократизме, а в простоте живущей в ее душе картины: есть только верх и низ - а более сложные иерархические построения произвольны и лукавы.

Результативная 1-ая Воля, кажется , отменяет процессионность Второй и
Третьей функций, и вся личность "царя" по образу Первой функции делается результативной. Однако это видимость: "царь" на самом деле не отменяет, а загоняет внутрь свою процессионность.

Обратим внимание: считая естественным поэтическое запечатление самых простых элементов быта, Ахматова находит непозволительным для мужчины рифмованное оплакивание женских измен, но не в рифме, думается, находя беду, а в публичности поэтического юродства.

И еще один вывод, обусловленный специфическими отношениями между "царем" и толпой: несмотря на весь свой закоренелый индивидуализм, он - существо очень общественное, очень зависимое, пребывающее с толпой в почти мистической, ипостасной связи, в состоянии нераздельности и неслиянности.

Но, может быть, еще более, чем уверенным в своем праве на власть, рождается "царь" уверенным в своем праве на неповиновение.
Поэтому 1-ая Воля не всегда лидер, но всегда человек неуправляемый.
Вспоминается, как кричал мой старинный друг, в очередной раз увольняемый с работы: "Пойми, мне нельзя приказывать!"

С возрастом, правда, фронда 1-ой Воли становится осмысленнее, она перестает бунтовать по мелочам и в прямой вред себе.

Богостроительство и богоборчество чудесным образом уживаются в душе
"царя". то веселя ее, то угнетая. И это навсегда. Ни полного примирения с
Богом, ни полного развода с Ним у мистически настроенной 1-ой Воли не
бывает.

"Царь" - удивительное существо, он никогда не расслабляется. Самоконтроль его абсолютен. Словно рыцарь, закованный в доспехи своей железной воли, проходит по жизни "царь", чуждый страстям, соблазнам, слабостям, привязанностям. Даже  Четвертую функцию, которую, как говорилось, человек обычно охотно отпускает на свободу и передоверяет другим, 1-ая Воля отпускает и передоверяет лишь в меру своей в том заинтересованности.

"Я сама не из таких, кто чужим подвластен чарам,"- обьявляла Ахматова.
Надежнейшая примета 1-ой Воли: среди ее обладателей почти не бывает
алкоголиков и наркоманов ( слабость к выпивке Тулуз-Лотрека и Твардовского - редчайшие исключения). Утрата самоконтроля, расслабленность, вызванные действием алкоголя или наркотика, стороннего воздействия вообще, для "царя" совершенно неприемлемы. Власть над собой кого-либо или чего-либо, зависимость от кого-либо или чего-либо равносильны для 1-ой Воли утрате своего "Я". саморазрушению Первой опорной функции.

Существует три позиции, при которых лик 1-ой Воли являет собой как бы три несхожих выражения: когда "царь" не претендует на власть, когда претендует, и - когда ее имеет.

Не занятая борьбой за власть 1-ая Воля, из всех черт, ей присущих, внешне проявляет лишь две: незыблемую веру в двухступенчатую, иерархическую модель мироздания и неуправляемость. Во всем остальном она мало похожа на "царя".
Это законопослушный. очень порядочный человек, надежный друг и деловой партнер. Да и причин для нарушения норм права и морали у " царя", не занятого борьбой за власть, практически нет. Есть трудности. Избыток воли тратится лишь на защиту собственного суверенитета, и жизнь обретает явные черты асоциальности: безбрачие, одиночество, эгоцентризм и т.п., что для такого общественного, по сути, существа, как "царь", достаточно дискомфортно.

И борясь с тиранией, и утверждая ее, 1-ая Воля нисколько себе не изменяет, потому что анархия и диктатура - две равноправные стороны ее натуры.

Низкий качественный уровень свиты, впрочем, мало беспокоит 1-ую Волю, ей нужны исполнители, а не личности.
Лояльность - главное условие стабильных и теплых отношений с 1-ой Волей; если она наличествует, то остальные добродетели или пороки окружения представляются ей неважными.

Мне не хотелось, чтобы у читателя сложилось впечатление о 1-ой Воле как о жестоком тиране, автоматически исповедующем принцип Калигулы "Пусть ненавидят, лишь бы боялись." Нет. "Царь" - скорее диктатор, чем тиран.
Конечно, политическая жизнь под его стальной десницей может существовать лишь в виде призрака. Но это не значит, что между "царем" и народом нет обратной связи. То есть, власть - властью, но она должна опираться на народное доверие, не идти на прямое противостояние с обществом. Поэтому обычно "царь" душит только политическую жизнь и то, что имеет отношение к Третьей Функции: 3-ья Физика душит экономику,3-ья Логика - гласность, 3-ья Эмоция - пафос и мистику жизни. Все же остальное 1-ая Воля обычно соглашается оставить на свободе.

Вот, к примеру, какая ситуация сложилась в семье молодого Ганди: "Я
постоянно следил за каждым ее шагом, она не смела выйти из дома без моего разрешения. Это приводило к ссорам. Налагаемый мною запрет был фактически чем-то вроде тюремного заключения, а Каструбай была не такая девочка, чтобы легко подчиняться подобным требованиям. Она решила, что может ходить, куда хочет и когда хочет. Чем больше я ей запрещал, тем больше она сопротивлялась, и тем больше я злился."

Рождение детей обычно не смиряет, а расширяет и усложняет конфликт.
Подчинение своей воле детей представляется "царю" более легким и
естественным делом, что является справедливым лишь отчасти, до времени, и заканчивается ожесточенной фрондой со стороны выросших детей, ожесточенность которой прямо пропорциональна оказанному прежде давлению.

Мир, покой в семье "царя" могут существовать лишь при условии абсолютной лояльности домочадцев. Любовь 1-ой Воли деспотична и возможна лишь тогда, когда она заведомо смотрит на партнера сверху вниз.

В 1-ой Воле слишком сильна "самость", сверхличностное начало, индивидуализм, чтобы она могла испытывать подлинную тягу к парности. Обидно прозвучит, но 1-ой Воле не дано любить, любить по-настоящему, "царю" дано нуждаться, зависеть, но не любить. Настоящая любовь не потребление, а жертвенность, даже личное самоуничтожение ради другого существа. На что 1-ая Воля совершенно не способна.

1-ую Волю чаще уважают, ценят, боятся, чем любят. Внутренняя отчужденность, "самость" 1-ой Воли стеной отделяет всякого, кто захотел бы внешне и внутренне слиться с ней, стать одним. Превращение двух в одно - высшее проявление любви, однако та дистанция, которую автоматически устанавливает между собой и другими 1-ая Воля, заведомо исключает такое слияние. И люди это чувствуют.

Будучи не способным к любви, "царь" вместе с тем страшно ревнив. Причем, ревность его замешана отнюдь не на физиологии, точнее, не всегда и не только на физиологии. А дело в том, что 1-ая Воля не застревает на сексе, но жаждет обладания всем существом попавшего в его поле человека, требует преданности не только телом, а и душой. "Царь" хочет, чтобы только ему улыбались, только его слушали, только с ним считались. Что нереально, и обрекает 1-ую Волю, с ее безграничным эгоцентризмом, на хроническую муку ревности, равно
отравляющую жизнь и ей самой, и тем, кто ее окружает.

К славе у "царя" отношение сложное. Главная цель 1-ой Воли - реальная
власть,а  не внешние ее атрибуты (титулы, ордена, аплодисменты, бросание в воздух чепчиков и т.п.), поэтому она обычно оставляет впечатление существа, равнодушного к славе, скромного, холодно третирующего наиболее откровенных подхалимов. На вопрос, радовала ли Ахматову слава, Гумилев отвечал:" В том-то и дело, что почти не радовала. Она как будто не желала ее замечать. Зато необычно страдала от всякой обиды, от всякого слова глупца-критика, а на успехи не обращала внимание."

Из сказанного не следует, что "царь" по-настоящему равнодушен к славе. Нет, он весьма чувствителен в этом вопросе и внимательно следит за тем, как складывается в обществе его имидж. Ахматовой, по словам современника, "было всегда интересно и важно, что о ней говорят и пишут, даже когда это были и люди безвестные, не то что Блок."

И еще, в выражении глаз "царя" странно сочетается аналитичность с
отчужденностью, взгляд его как бы вопрошает: "Кто ты?" - и одновременно предупреждает :" Не подходи!"

И еще одно наблюдение над речевыми пристрастиями "царя": в общении с близкими себе людьми он любит пользоваться всякого рода уменьшительными (уменьшает окружающих). Думаю, что происходит эта склонность к уменьшительным из общей "патристической" позиции 1-ой Воли, воспринимающей окружающих, как детишек, милых, дорогих, но нуждающихся в постоянной опеке инфантильных существ. В свой же адрес уменьшительные "цари", наоборот, воспринимают со скрежетом зубовным.
----------------------------
Согласна.

Спасибо всем, а особенно Срезу - за его доброжелательность и
терпение. :*

И.