Как и обещал...
Оды Напам, или как Бальзак встал с дивана чтобы сделать ЭТО
-Зацени ножик , Цезарь!
-А!!! И ты, Баль!?
-И я, Цезарь...
Голова
Гравитационное поле дивана, внезапно дало трещину. Бальзак, буквально пару секунд назад, безмятежно разваливший на диване в позе Мыслитель Думает о Вечном, внезапно почувствовал, как зловещая и непонятная Сила оторвала его от любимого дивана и перенесла к компьютеру.
-Значит так, - мрачно насупилась Сила, уперев пухленькие ручки в бока. - валяемся, да? Переводим, понимаешь, кислород и природные ресурсы на бессмысленные размышления о Вечном?
-Ну, вроде того... - потупился Бальзак. - Кстати, ты не поверишь! Я тут только что понял, что Сунь-Цзы, по сути, такой лопух! Вот смотри...
-Э! Кончай умничать, интеллигенция, блин! - оборвала Баля Сила. - Дело есть. В общем так, коли ты такой умный, вот тебе задание. Короче Напы решили, что с них хватит вашего пофигизма. Пили вы из них кровь, пили, но всему есть предел.
-А как же поесть сготовить, или там борщ сделать?.. - в ужасе захлопал глазами Баль, подумав страшное.
-Кончились твои славные денечки, контра недобитая! - сурово припечатал Сила. - В общем, им нужно от тебя, так сказать, признание вечной любви, и всё в том же духе. Чтоб за душу брало... Сроку – день.
С этими словами Сила, исчезла в сполохах Синего Пламени, оставив Баля в гордом одиночестве.
-О любви? Чтоб за душу брало? - почесал репу Бальзак, задумчиво глядя в открытое окошко OpenOfficе.org. - Эх, мне бы только захотеть...
В голову ничего не лезло кроме вкусного борща, и аппетитных макарон с сыром...
-Ведь у меня все равно нет выхода, да?.. - горестно просипел Баль, поигрывая костяшками пальцев. - Ну, хорошо! Вот вам от нашего столика – вашему столику. Гуляем на все!
Ода первая. Душевная.
Как Нап дела делал...
И вся королевская рать, не может Напа догнать...
В одном царстве, в одном государстве жил да был Нап... Тьфу ты! Какой там жил, да был! Бегал он, бегал! Да... Значит бегал один Нап и решал свои, да чужие проблемы. Ну вы же понимаете, что Нап это такое существо, которое на радость окружающих не всегда различает свои и чужие проблемы - есть за ними такой грешок.
Бегал он всюду, и куда бы не прибегал, всюду ему был почет и уважение, потому как талантливый он был, как и многие из его роду-племени: за что не возьмется – всюду работа кипит, дворцы строятся, сады раскидываются пышные... А человечище он был необычайного размаха, поэтому как и всякий размашистый человек, думал сразу Обо Всем и Сразу. И не было у него большей радости, чем Все и Сразу делать чужими руками, ибо как известно умный человек – умен прежде всего тем, что может командовать другими умными людьми, дабы сделать дело, какое никому из них в отдельности не сделать за всю их жизнь недлинную.
Надобно сказать, что Нап этот был человеком необычно талантливым в речах искусных. Бывало наткнется на какого-нибудь неумеху местного, поговорит с ним по душам минут пять, глядь, а неумеха-то вовсе и не такой неумеха, как всем казалось. Ведь человека его окружение делает, как знает каждый мудрый Нап.
Именно поэтому у каждого Напа всегда есть своя свита. Каков бы не был человек, если у него есть качества душевные, да талант какой-никакой – быть ему в Напской свите. А в свите этой, как известно, даже самый неказистый мужиченка, али девушка неприметная, в принца, али принцессу превращается.
Ода вторая. Амурная.
Как Нап любил всех...
-И, что характерно, любили друг друга...
(с) Любовь и голуби
Завистников у Напа всегда хватало, ибо был он всегда у всех на виду был, да талантов своих не скрывал.
Завистники эти по глупости своей, да злобности, считали его человеком расчетливым, меркантильным и крайне не душевным. Обижался на это Нап, слово горькое молвя: «Ведь я, ради них, людишек сирых стараюсь, а они мне такое...».
Ведь любил он их на самом деле, чего уж тут... Пущай не до смерти, но так, чтобы кругом все вертелось в хороводе причудливо – это точно: тут тебе и праздники всякие для Всех, Всех, Всех, и гулянья в страны заморские за Руном Волшебным, и танцы до упада до третьих петухов... В общем никто не мог сказать Напу, что меркантильный он и расчетливый не покривя душой. Уж что-то, а рубашку последнюю снять, ради человека какого пропащего завсегда было в традиции роду-племени Напского.
А уж, коли влюбится он, Нап распрекрасный наш, то по уши. Так, что и вовсе, готов фунт мяса свежего из себя вырвать, чтобы милого спасти.
И днем и ночью, думает он о любимом человеке, да всё не может выкинуть его из головы – соберется, бывало, с утречка, купит подарков всевозможных и ай-да в гости милого тешить. Ведь широта души, она для Напа не столько в мыслях сколько в действии... Чего о других типчиках заморских и не скажешь совсем.
Ода третья. Сказочная.
Как Нап Баля встретил и с Дивана его поднял...
-Этого я не знаю, - заявил лоснящийся. - Я не знаю, что это за работа с диваном. У меня вот дома тоже есть диван, и я не знаю, как на нём работают.
(с) Понедельник начинается в субботу
Узнал, как-то раз Нап, что живет в дальних странах зверь заморский невиданный Логикой Черной зовущийся. Созвал он свиту свою и говорит: «Хочу я зверя диковинного, Логикой Черной зовущегося, изловить. Ай-да со мной!».
Потупились слуги его, Еси Лесные, говорят: «Не можем мы зверя сего изловить. Страшен он и коварен, и подобен туче черной, да туману неуловимому. Охотников на такого зверя, всего-то ничего (из тех что неподалеку живут) – Баль Третьеквадренный, да Джек Лондонский. Только последний охотничек того... в бегах скрывается за преступления темные».
Поинтересовался Нап, где же можно охотника этого, Баля Третьеквадренного найти, и сказали ему Еси его преданные, мол, охотник тот, конечно живет совсем рядом и найти его не проблема вовсе, да есть беда одна – не нужен ему никто. Лежит он на Диване своем Великом и Необъятном, да сухарями питается. Умен и мудр, до крайности, но и до крайности же ленив. «Велик он, да лень его великая подняться ему не велит, дабы беды какой в мире не случилось» - молвили ему Еси Лесные.
Нап, вскочил с места, да и помчался к Балю тому не мешкая, мол, кто же как не я поднять его смогу, а думы всякие – пустое это...
Прибежал, глядь и вправду Диван стоит Великий, да Необъятный, а на нем Баль лежит, да глазом в свои острым на Напа смотрит.
-Зачем пришел, добр молодец?.. - буркнул Баль. - Аль случилось что? Так ежели случилось – присаживайся, потешь скуку мою вселенскую, историями своими, и если хочешь, - Баль на миг задумался, прикидывая количество сухарей. - так уж и быть откушай сухарей моих.
Посмотрел Нап вокруг и говорит:
-Сухари – это классно, конечно, друг мой лепший, но Борщ – вдвойне вкуснее. Особливо под Малосольные Огурцы.
И пока Баль не опомнился и не возразил чего, Нап вскочил с места и, ай-да, Борщ готовить, да байки всякие рассказывать, чтобы не скучал Баль в ожидании.
Так долго ли коротко, но угостил он Баля Борщом, рассмешил его историями всяческими, так что встал Баль с Дивана и говорит:
-Ну, ты даешь, блин! Сколько живу, да себя помню, смеха такого никто мне не причинял, да и Борщом, в общем-то, тоже никто не кормил - это уж точно. В общем, туды-сюды – чего хочешь проси, но только быстро. Диван зовет.
А далее сказка, к концу подходит, ибо, как не сложно догадаться, поймал Баль зверя того, да Напу подарил, чтобы зажил он ещё счастливее. И стали они жить, да добра наживать и частенько в гости друг другу хаживать, ибо друзьями стали навек.
Хвост
Вот ты, читатель мой преданный, прочёл всю эту ахинею и думаешь – автор был пьян, да укурен, и не знал, что несет. На что я тебе, читатель мой любезнейший, просто так и отвечают, как и полагается каждому уважающему себя сказочнику:
-Сказка ложь, да в ней намёк... Бывай, деревня! ;-)
(с) VoiDer
) более того, учитывая мой личный опыт - за непризнание таланта в приготовлении еды воспоследует страшная и жестокая казнь.
Просто наш брат Баль мужского пола печально известен своим неумением готовить - вроде один из распространенных мифов (туда же - кривые руки). Ну, а так как я пишу сказку, в некотором роде - борщу быть