Нужно больше спать... (Страница 2 из 3)

В момент осознания невозможности вбить гвоздь в стену для повешенья картины, человек должен осознать что какртины (и искуство)  - тлен, а рулит реальность...

Специи (а тем более полка для специй) - тоже тлен. А рулит мясо...

Йопт
Слушай, ну нельзя же настолько серьезно относится к бетонным стенам. Так и расстройство психики можно заработать.

ЧЛ нужно развивать - для домашних нужд бетонные стенки легко сверлятся легонькой и малошумной ручной ударной дрелькой ватт на 500, и не надо делать из перфоратора культа.

а раз человек ради домашних дел купил могучий перфоратор, то у него либо ЧЛ совсем слаба, либо комплекс неполноценности компенсирует пулеметом потолще и подлиннее.

Эта "легонькая" и "малошумная" гудит тоже так, что слышно аж с лестницы. Думаю, что и соседям тоже слышно .

Ну дык если перекрытия тонкие эту легенькую и малошумную ударную дрельку слышат все соседи на 2 этажа вокруг на самом деле. Кстати я думаю, что под перфоратором именно такая штука и имелась ввиду, обычно такую фигню тоже гордо именуют перфоратором :-)

у меня когда-то были соседи, которые сверлили ежедневно с 9 до 10 вечера в течение 3х месяцев, и еще 6 месяцев через день где-то.
нет.
вначале они долбили.
потом, обломав клювы, приобрели дрель.

Когда кто-то музицирует - ещё ничего, вот у меня брат на протяжении 7 лет на скрипке играл. А я в той же комнате задачки решала :-).

Заратустре хвалили одного мудреца, который умел хорошо рассуждать о сне и добродетели: за это премного чтили и щедро вознаграждали его, и все юноши приходили и садились перед кафедрой его. Пошел к нему и Заратустра и вместе со всеми сел перед кафедрой. И так говорил мудрец:

"Честь и уважение сну! Это первое! И сторонитесь тех, кто плохо спит и бодрствует ночью!

В присутствии сна стыдлив даже вор: всегда неслышно крадется он во мраке ночи. Но нет стыда у ночного сторожа – не стыдясь трубит он в свой рожок.

Немалое искусство – уметь спать: ведь для этого необходимо бодрствовать целый день.

Десять раз на дню должен ты преодолеть себя: это преодоление дарует тебе приятную усталость и будет снотворным маком для души.

Десять раз на дню должен ты вновь примириться с собой: ибо преодоление есть обида, и плохо спит непримирившийся.

Десять раз на дню должен ты находить истину, иначе будешь искать ее и ночью, и душа твоя останется голодной.

Десять раз в день смейся и будь весел, чтобы ночью не беспокоил тебя желудок – этот отец скорби.

Немногие знают такую истину: чтобы хорошо спать, надо обладать всеми добродетелями. Разве стану я лжесвидетельствовать? Разве буду прелюбодействовать?

Разве позволю я себе возжелать рабыню ближнего моего? [7] Плохо сочеталось бы все подобное с хорошим сном.

И даже если все добродетели есть у тебя, не забывай вот о чем: умей вовремя отправить спать добродетели свои.

Чтобы не ссорились они между собой, эти милые кумушки, тем более из-за тебя, злосчастный!

Будь в мире с Богом и с соседом своим: этого требует хороший сон. Будь также в мире и с соседским чертом! Не то ночью он станет посещать тебя.

Чти начальников своих и повинуйся им, даже если предпочитают они ходить криво! Этого требует хороший сон. Разве твоя в том вина, что власть хромонога?

Того пастуха назовут наилучшим, который пасет овец на тучных лугах[8]: ибо так обретает он добрый сон.

Я не хочу ни великих почестей, ни огромного богатства: от этого воспаляется селезенка. Но хорошо спится, если есть доброе имя и маленькое сокровище.

Лучше небольшое общество, чем дурное: но все должны приходить и уходить вовремя. Это способствует хорошему сну.

По душе мне нищие духом: [9] они способствуют сну. Блаженны они, тем более если всегда считать их правыми.

Так проходит день у добродетельного. Однако с приходом ночи остерегаюсь я призывать сон; не хочет он, чтобы призывали его, владыку всех добродетелей!

Я только размышляю, что сделал я и о чем думал в течение дня. Терпеливо, словно корова, пережевываю я все это, вопрошая себя: каковы же были десять преодолений моих?

И те десять примирений, и десять истин, и те десять раз, когда я смеялся, услаждая сердце свое?

И вот, покуда я так размышляю и взвешиваю все эти сорок мыслей, внезапно овладевает мною сон, незваный владыка добродетелей.

Он ударяет по векам моим – и они тяжелеют; касается рта моего – и он остается открытым.

Поистине, неслышными шагами приходит он ко мне, приятнейший из воров, и похищает мысли мои: и я застываю на месте, глупый, как эта кафедра.

Однако недолго стою я так, одолеваемый сном, и тотчас ложусь".

Слушая мудреца, Заратустра смеялся в сердце своем: ибо нечто прояснилось для него. И так сказал он себе:

"Дурак этот мудрец со своими сорока мыслями: но не сомневаюсь я в том, что крепкий сон хорошо удается ему.

Счастлив уже и тот, кто живет рядом с ним! Такой сон заразителен: он проникает даже сквозь толстые стены.

Не иначе как зачарована и сама кафедра его. И не напрасно сидят юноши перед этим проповедником.

Его мудрость гласит: добродетельно бодрствовать во имя хорошего сна. Действительно, не имей жизнь никакого смысла, и будь я вынужден выбрать бессмыслицу, тогда и мне его мудрость показалась бы наиболее достойной выбора.

Ясно мне стало теперь, к чему прежде всего стремились некогда люди, ища учителя добродетели. Хорошего сна искали они и в придачу – добродетелей, увитых цветами снотворного мака!

Мудрость сна без сновидений – ее проповедовали с кафедры все эти прославленные мудрецы: иного смысла жизни не ведали они.

И теперь еще встречаются подобные проповедники добродетели, но не всегда столь же честные; однако время их уже прошло. И недолго еще стоять им: скоро лягут они.

Блаженны сонливые, ибо скоро они заснут".

Так говорил Заратустра.