Persephone пишет:…например: в начале книги Иешуа говорит Пилату о Левии Матвее, будто тот ходит, ходит и записывает за Иешуа, но ничего из того, что записано, Иешуа не говорил. (глава 2). а теперь вспомним, что прочитал Пилат о трусости в рукописи Матвея... интересно, правда? вряд ли можно обвинять Иешуа во лжи, пусть и во спасение...
Кроме Левия Матфея есть еще один свидетель этих слов Иешуа: начальник тайной службы, Афраний… В своем докладе о казни он кроме всего прочего сообщает прокуратору:
— Он сказал, -- опять закрывая глаза, ответил гость, — что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь.
— Кого? — глухо спросил Пилат.
— Этого он, игемон, не сказал.
— Не пытался ли он проповедовать что-либо в присутствии солдат?
— Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость.
— К чему это было сказано? — услышал гость внезапно треснувший голос.
— Этого нельзя было понять. Он вообще вел себя странно, как, впрочем, и всегда.
А сей источник информации гораздо достоверней нежели пергамент Левия Матфея…
Читай до конца, Диана… Читай внимательно. Еще было бы весьма полезным почитать черновики рукописи ("Копыто инженера", "Черный маг"). Сопоставить их с изданным текстом.